ложась спать, никогда не знаешь, где обнаружишь себя поутру
Начало положено.
...В гримерной пахло хвойным дымом - иглы, увенчанные тонкими черными полосами гари, лежали в одной из картонных коробок, которые часто используют для транспортировки партий куриных яиц. На стенах тускло сверкали дешевые пародии на китайские монетки времен пятнадцатого века, переливались фальшивым золотом в свете газовой лампы.
Зеркало с одной стороны было затерто сажей, с другой - вырезками из газет с стихами какого-то русского поэта и фотографиями знаменитого самоубийцами Аокигахары с кусочком подножья Фудзи.
Я привычно отскребла от стекла кусочек липкого и черного материала, мазнула по губам темно-синей (гребанная "аделаида") помадой и вышла прочь. Звон монеток последовал за мной до двери, но разбился от резкого хлопка дерева.
А в нашем театре поселилась цирковая группа.
Я встретилась с парочкой клоунов, сплетающих свои пальцы и руки в какой-то дикий клубок, иллюзиониста со взглядом, цвета Лондонского тумана над Темзой (он был слеп), дрессировщицей, которая тут же ухватила меня за воротник рубашки, змеей проскользнула за шею пальцами и прошептала что-то о новенькой. Постоянные тактильные контакты были её вредной привычкой, что-то вроде моего курения. Она постоянно жаждала ощущения чужого тепла под кожей, а я чувствовала это, и ничего не могла поделать, а потом стекала по грязной кирпичной стене за углом, борясь с приступом тошноты и дрожью в пальцах.
- Значит, будет веселый день, - хрипло произнесла я и аккуратно выпуталась из кольца холодных рук, развернулась и поспешила за ближайшую декорацию - кажется, это был лес где-то в Азии, присела на корточки.
- Эй, глоуэд, - из-за тяжелой и пыльной багровой ткани выглянула маленькая ладошка с нитями вокруг запястий, - зачем-ты-это-терпишь?
Я дернула за тонкое запястье, и из-за занавеса вывалился светловолосый веснушчатый мальчуган. Его лицо было усеяно синяками и всполохами алых порезов, губы криво улыбались, а в глазах таился вопрос. Я села на грязный паркет, подхватила его под мышки. Костлявая задница оказалась на моих костлявых коленках, мальчик радостно заболтал ногами. Вопрос был крепко законсервирован. Пришлось вздыхать, и незаметным жестом вытягивать из кармана его потертых штанов близкую к существованию в двух разорванных экземплярах, тонкую сигару и медную упаковку со спичками.
- Закрой нос, если хочешь жить, - спокойно произнесла я. Чиркнула спичкой о подошву собственных сапог, стараясь не дышать, подкурила. Тяжелый выдох изнутри, и сгоревшая палочка отправилась обратно в коробку. - Ты хоть бы смотрел, что берешь.
Мальчик укоризненно на меня посмотрел.
Он был младшим клоуном - смешил людей.
И клептоманом - злил людей.
И только что я, по идее, сильно его обидела, потому что брал он лишь то, что плохо лежит.
Это не та болезнь, которая подходит клоуну. Это не та болезнь, с которой может ужиться девятилетний мальчик.
- У меня сегодня День Рождения, - тихо промолвил он, принюхиваясь к запаху табачного дыма.
Мои щеки стыдливо вспыхивают и я чувствую себя чудовищем, я чмокаю его в щеку и вытаскиваю из кармана собственного жакета часы.
- Они не работают, - пробормотал мальчик.
- Ты повелитель Времени, Джим, - в тон ему ответила я. - И ход этих глупых стрелок тебе нипочем. Для тебя нет ни часов, ни минут.
- Глупости это все, - фыркнул Джим, но подарок взял, завернул его в газетную вырезку об очередном убийстве в Уэльсе и положил во внутренний карман своей коричневой куртки.
Я улыбнулась краешком губ и еще раз поцеловала его в щеку, пригладила золотистые вихры и дернула коленками - мол, вставай.
- Дэми говорила, что у нас новенькая, - я поднялась и отряхнулась от древесной пыли. Мальчик что-то промямлил и исчез под занавесом, проскользнул в потустронье. Я последовала за ним. Здесь застыл запах моих сигарет - видимо, просочился дым со сцены, - и какого-то дешевого коньяка, купленного у вздыбленных с кроватей старушек с огромными глазищами в семь утра. Квартирники. - Видел её?
- Она расфасовывает монетки по карманам, - в голосе Джима проскользнула вина. Я криво ухмыльнулась: все, кто так или иначе попадали сюда, рано или поздно попадали и под вездесущую лапу этой локальной клоунады.
От новенькой пахло лесом и костром, у неё были карие глаза и рыжие волосы, выделяющиеся на фоне черной одежды.
Она сказала:
- Ваша новая пьеса - полное дерьмо, - и стала подниматься по деревянной лестнице вверх.
Я ответила куда-то вверх по пролету:
- У тебя пропали деньги из правого кармана.
...В гримерной пахло хвойным дымом - иглы, увенчанные тонкими черными полосами гари, лежали в одной из картонных коробок, которые часто используют для транспортировки партий куриных яиц. На стенах тускло сверкали дешевые пародии на китайские монетки времен пятнадцатого века, переливались фальшивым золотом в свете газовой лампы.
Зеркало с одной стороны было затерто сажей, с другой - вырезками из газет с стихами какого-то русского поэта и фотографиями знаменитого самоубийцами Аокигахары с кусочком подножья Фудзи.
Я привычно отскребла от стекла кусочек липкого и черного материала, мазнула по губам темно-синей (гребанная "аделаида") помадой и вышла прочь. Звон монеток последовал за мной до двери, но разбился от резкого хлопка дерева.
А в нашем театре поселилась цирковая группа.
Я встретилась с парочкой клоунов, сплетающих свои пальцы и руки в какой-то дикий клубок, иллюзиониста со взглядом, цвета Лондонского тумана над Темзой (он был слеп), дрессировщицей, которая тут же ухватила меня за воротник рубашки, змеей проскользнула за шею пальцами и прошептала что-то о новенькой. Постоянные тактильные контакты были её вредной привычкой, что-то вроде моего курения. Она постоянно жаждала ощущения чужого тепла под кожей, а я чувствовала это, и ничего не могла поделать, а потом стекала по грязной кирпичной стене за углом, борясь с приступом тошноты и дрожью в пальцах.
- Значит, будет веселый день, - хрипло произнесла я и аккуратно выпуталась из кольца холодных рук, развернулась и поспешила за ближайшую декорацию - кажется, это был лес где-то в Азии, присела на корточки.
- Эй, глоуэд, - из-за тяжелой и пыльной багровой ткани выглянула маленькая ладошка с нитями вокруг запястий, - зачем-ты-это-терпишь?
Я дернула за тонкое запястье, и из-за занавеса вывалился светловолосый веснушчатый мальчуган. Его лицо было усеяно синяками и всполохами алых порезов, губы криво улыбались, а в глазах таился вопрос. Я села на грязный паркет, подхватила его под мышки. Костлявая задница оказалась на моих костлявых коленках, мальчик радостно заболтал ногами. Вопрос был крепко законсервирован. Пришлось вздыхать, и незаметным жестом вытягивать из кармана его потертых штанов близкую к существованию в двух разорванных экземплярах, тонкую сигару и медную упаковку со спичками.
- Закрой нос, если хочешь жить, - спокойно произнесла я. Чиркнула спичкой о подошву собственных сапог, стараясь не дышать, подкурила. Тяжелый выдох изнутри, и сгоревшая палочка отправилась обратно в коробку. - Ты хоть бы смотрел, что берешь.
Мальчик укоризненно на меня посмотрел.
Он был младшим клоуном - смешил людей.
И клептоманом - злил людей.
И только что я, по идее, сильно его обидела, потому что брал он лишь то, что плохо лежит.
Это не та болезнь, которая подходит клоуну. Это не та болезнь, с которой может ужиться девятилетний мальчик.
- У меня сегодня День Рождения, - тихо промолвил он, принюхиваясь к запаху табачного дыма.
Мои щеки стыдливо вспыхивают и я чувствую себя чудовищем, я чмокаю его в щеку и вытаскиваю из кармана собственного жакета часы.
- Они не работают, - пробормотал мальчик.
- Ты повелитель Времени, Джим, - в тон ему ответила я. - И ход этих глупых стрелок тебе нипочем. Для тебя нет ни часов, ни минут.
- Глупости это все, - фыркнул Джим, но подарок взял, завернул его в газетную вырезку об очередном убийстве в Уэльсе и положил во внутренний карман своей коричневой куртки.
Я улыбнулась краешком губ и еще раз поцеловала его в щеку, пригладила золотистые вихры и дернула коленками - мол, вставай.
- Дэми говорила, что у нас новенькая, - я поднялась и отряхнулась от древесной пыли. Мальчик что-то промямлил и исчез под занавесом, проскользнул в потустронье. Я последовала за ним. Здесь застыл запах моих сигарет - видимо, просочился дым со сцены, - и какого-то дешевого коньяка, купленного у вздыбленных с кроватей старушек с огромными глазищами в семь утра. Квартирники. - Видел её?
- Она расфасовывает монетки по карманам, - в голосе Джима проскользнула вина. Я криво ухмыльнулась: все, кто так или иначе попадали сюда, рано или поздно попадали и под вездесущую лапу этой локальной клоунады.
От новенькой пахло лесом и костром, у неё были карие глаза и рыжие волосы, выделяющиеся на фоне черной одежды.
Она сказала:
- Ваша новая пьеса - полное дерьмо, - и стала подниматься по деревянной лестнице вверх.
Я ответила куда-то вверх по пролету:
- У тебя пропали деньги из правого кармана.
@темы: ничего на потом, слова, параллели